Шестидесятые годы. Коммуна
Романсы, сочиненные Мусоргским летом 1863 года,— «Песнь старца» на слова Гёте, «Но если бы с тобой я встретиться могла» и «Царь Саул» — позже были включены в сборник «Юные годы». Все они очень разные. О романсе «Песнь старца» (Мусоргский называл его «Нищий») автор писал: «Нищий, кажется, из „Вильгельма Мейстера"; нищий мою музыку может петь без зазрения совести — я так думаю». Как видно, задача правдивого, реалистического музыкального воплощения литературного образа является для Мусоргского первостепенной. Образ нищего бездомного старика — это «вариация» типичного для романтизма мотива одиночества. У Мусоргского он решен в «мрачной» тональности ми-бемоль минор, в низком регистре, с излюбленной одноголосной «аскетичной» фактурой аккомпанемента, концентрирующей внимание на мелодической линии — простой и незамысловатой.
Романс «Но если бы с тобой я встретиться могла» на слова В. Курочкина, посвященный Надежде Петровне Опочининой,— образец любовной лирики. Характерный для романсов такого рода тон взволнованного лирического повествования у Мусоргского имеет неповторимо-индивидуальные черты: это широкое гармоническое дыхание, придающее внутреннюю цельность каждому из двух куплетов романса; это богатство гармонии, в которой главная мажорная тональность обогащена всеми красками минора; это, наконец, та необычайная убедительность интонационного воплощения слов текста, которая станет типичной для лучших произведений Мусоргского.
Совсем иной по стилю романс «Царь Саул» («Песнь Саула перед боем») на слова Дж. Байрона в переводе П. А. Козлова. Героический характер песни-призыва царя, вдохновляющего своих воинов на битву, предвосхищает «царственные» интонации некоторых тем из «Бориса Годунова» (кстати, и изысканный гармонический оборот, использованный в колокольном звоне «Бориса», опробован уже здесь).
Несколько позже, в 1864 году, был написан замечательный романс-фантазия «Ночь», также посвященный Н. П. Опочининой. В первой его редакции Мусоргский использует точный пушкинский текст («Мой голос для тебя и ласковый, и томный»), во второй — текст существенно переработан композитором. Вторая редакция по сравнению с первой более цельна в тональном отношении; шире «дыхание» в вокальной партии. Замечательный по тонкости и изысканности красок музыкальной живописи, этот романс предвосхищает миниатюры А. К. Лядова, К. Дебюсси и М. Равеля. Нежный трепет легкого аккомпанемента, создающий пейзажный фон картины ночи, мягкий ритм, классическая красота и естественность мелодии создают образ любовной лирики — чистый, возвышенный, совершенно свободный от чувственности.
В 1863 году у Мусоргского возник новый творческий замысел — опера «Саламбо» по роману Г. Флобера, только что вышедшему в русском переводе. Драматический сюжет из эпохи карфагенских войн, яркая живописность и «документальность» флоберовских образов, мотив трагической любви ливийца Мато к царевне Саламбо сильно увлекли композитора. В выборе сюжета проявилось традиционное тяготение русских композиторов, начиная уже с Глинки, к образам Востока; возможно, сказалось и влияние «Юдифи» Серова. Либретто в стихах Мусоргский писал сам, сократив и несколько изменив фабулу романа. Кое-где он использовал стихи современных русских поэтов.
Работал Мусоргский увлеченно, начав с конца — с первой картины четвертого действия. Хорошо удавались массовые хоровые сцены. В процессе работы над музыкой главным героем невольно становился вождь восставших рабов, ливиец Мато. Поэтому Мусоргский решил назвать оперу «Ливиец». В общей сложности композитор работал над ней около трех лет, сочинив много интересных фрагментов; но опера не была закончена. Когда его спросили о причине, Мусоргский ответил: «Занятный вышел бы Карфаген!.. Довольно нам Востока и в „Юдифи"». Очевидно, композитора все больше влекли сюжеты из русской жизни.