Заключение
С песенными традициями русской музыкальной культуры связано постоянное внимание советских композиторов к романсам, песням, опере — излюбленным жанрам Мусоргского.
Произведения кантатно-ораториального жанра — симфония-кантата Шапорина «На поле Куликовом», кантата Прокофьева «Александр Невский» и многие другие сочинения советских композиторов — утверждают тему, которая была центральной в творчестве Мусоргского: тему Родины и народа. Используя сюжеты героического прошлого, показывая Родину в трудный момент ее истории, авторы утверждают идею народного героизма, веру в силу народа; таковы оперы «В бурю» Хренникова, «Семья Тараса» Кабалевского.
Психологически достоверная и тонкая разработка образов, свойственная Мусоргскому (вспомним, например, образ Бориса Годунова), нашла свое развитие в операх советских и зарубежных композиторов («Катерина Измайлова» Шостаковича, «Питер Граймс» Бриттена).
Замечательный советский композитор Д. Д. Шостакович отдал дань уважения великому предшественнику, инструментовав «Бориса Годунова» и осуществив свой вариант редакции и инструментовки «Хованщины». В ранней опере — «Нос», по Гоголю — он использовал тот же жанр «разговорной оперы», в котором создана Мусоргским «Женитьба».
Вторая и последняя опера Шостаковича «Катерина Измайлова» — это «трагедия-сатира», ставящая социально-философские проблемы. Именно здесь явственно ощутимо влияние творческого метода Мусоргского. Это проявляется, в частности, в музыкально-драматургической контрастности стилевых пластов, позволяющей с театральной яркостью противопоставить портреты реалистические (Катерина Измайлова, каторжники) и гротескно-искаженные карикатуры (полицейские, поп, в отдельных сценах — Борис Тимофеевич).
Точно так же разграничены средства характеристики героев в «Борисе Годунове» Мусоргского: возвышенная декламация — у царя, прозаический речитатив — в народных сценах, романтическая красочность — в любовных сценах Марины и Самозванца. Как и у Мусоргского, музыкальная ткань в опере Шостаковича предельно детализирована в плане соответствия сценическому движению, правда, мелодия Шостаковича скорее распевна, чем речитативна, но ее почти зримая пластика выразительна так же, как у Мусоргского.
Симфонии же Шостаковича по существу — народные драмы, в которых обнаженно-острый мотив возмущения против зла и насилия как бы продолжает линию народных сцен-хоров из «Бориса Годунова» и «Хованщины».
И хотя Шостакович прежде всего композитор-симфонист (вокальные жанры не стали у него ведущими, как у Мусоргского), но в его склонности к программности, в пронзительно-яркой «зримости» образов и выразительности интонаций видна преемственная связь с музыкальным языком Мусоргского.
Интересно, что именно Мусоргский положил начало широкому использованию в музыке гоголевских сюжетов: «Нос» Шостаковича, «Мертвые души» Щедрина — тому примеры.
Более ста тридцати лет прошло после смерти Мусоргского. Исторически это срок небольшой, но если учесть, что стиль композитора во многом предвосхищал черты музыкального языка XX века, то Мусоргский, может быть, для нас сейчас ближе, чем кто-либо из музыкантов XIX века. А главное — его творческое наследие содержит поистине неисчерпаемое духовное богатство, овладеть которым — долг каждого нашего современника.