Глава III. Выстраданные годы борьбы
Поздней осенью (в конце октября) возвратился Мусоргский в Петербург, и тут только почувствовал страшную усталость от утомительной трехмесячной поездки. Им снова овладело тоскливое ощущение покинутости. Нахлынули тревоги и невзгоды житейской суеты, и снова «все пошло в перековырку». Материальное положение Мусоргского отнюдь не улучшилось. Заработок от концертного путешествия оказался мизерным — его не хватило даже на покрытие долгов. 1 января 1880 года он был уволен со службы в Государственном контроле (где последнее время уже и не работал). Рассчитывать на авторский гонорар, случайный и опять-таки мизерный, не приходилось. Мусоргский ютился где-то в меблированных комнатах, оставшись без всяких средств к существованию.
От неминуемой голодной смерти его спасла товарищеская помощь нескольких дружески настроенных к нему лиц (увы, не композиторов). По инициативе В. Жемчужникова, они сделали Мусоргскому «заказ на окончание Хованщины» и, сложившись, выдавали ему небольшую ежемесячную субсидию (сто рублей) «в счет» выполнения заказа. В этом благородном деле, помимо В. Жемчужникова, участвовали государственный контролер Т. Филиппов, страстный любитель и собиратель русского песенного фольклора, благоговевший перед талантом Мусоргского, их общий знакомый Ф. Неронов, затем и В. Стасов. По некоторым, не вполне выясненным сведениям, вскоре образовалась другая группа почитателей Мусоргского, предложившая ему «заказ на окончание Сорочинской ярмарки». Скромная материальная поддержка товарищей сберегла его последние силы, дала возможность продолжать творческую работу.
Здоровье Мусоргского было вконец подорвано. Жить ему оставалось недолго. А он все еще жаждал широкой, многообразной деятельности, новых поисков, борьбы. «Дальше, вперед, тем же творческим путем;— писал он зимою 1880 года другу И. Горбунову,— дальше, вперед, с тою же силою правды, любви и непосредственности!». В тот тяжкий, последний год композитора выпадали и радостные дни творческих удач, добрых музыкальных встреч, увлекательных бесед; в концертах изредка появлялись его сочинения — сцены из писавшейся «Хованщины», симфонический марш «Взятие Карса» (снискавший похвальную рецензию Ц. Кюи), хор «Поражение Сеннахериба», баллада «Забытый», «Песня о блохе»... Несколько маленьких пьес («Байдары», «Гурзуф», «Швея», «Meditation») было напечатано в журнале «Нувеллист». Мусоргский продолжал выступать аккомпаниатором, а иногда и солистом в Музыкально-драматическом кружке, в концертах и на благотворительных вечерах перед обожавшей его студенческой аудиторией. Весною 1880 года он вновь поехал с Д. Леоновой в Тверь на два концерта (прошедшие с громадным успехом). Лето прожил в Ораниенбауме, на даче Леоновой, работая над «Хованщиной» и над «Сорочинской ярмаркой»; здесь же задумана была им большая Сюита для оркестра с арфами и фортепиано «на мотивы, собранные мною от разных добрых странников сего мира: программа ее от болгарских берегов, через Черное море, Кавказ, Каспий, Ферган до Бирмы» — интересный и смелый замысел, оставшийся, к сожалению, неосуществленным, как и многое другое, что предпринималось тогда Мусоргским. Сказывались, и все чаше, зловещие последствия его болезненного пристрастия к вину. Он очень ослабел физически, быстро утомлялся, страдал от бессонных ночей, у него начались галлюцинации...
Приблизилась осень. Чтобы не остаться в полном одиночестве, Мусоргский охотно согласился вести занятия на открытых тогда Д. Леоновой курсах пения. Тут ему приходилось выполнять многие обязанности — прослушивать начинающих певиц, разучивать с ними партии, втолковывать им элементарные сведения из теории музыки, сочинять для них учебные вокализы, участвовать в устраиваемых по субботам школьных вечерах, на которых присутствовали иногда В. Стасов, А. Бородин, Н. Римский-Корсаков и другие почетные гости. Незавидная доля досталась Мусоргскому под конец его жизни. Но он мужественно нес свой крест («стерпим, и это стерпим...»). Волею судьбы дом Леоновой стал последним пристанищем его бесприютных скитаний.
Так завершалось трагическое десятилетие жизни, борьбы и страданий Мусоргского, начиная от «хмурых дней» семьдесят второго года и вплоть до его кончины весной восемьдесят первого. Это десятилетие было эпохой великих творческих завоеваний. На пороге его высится «Борис Годунов», на исходе — «Хованщина» и «Сорочинская ярмарка»...