Глава I. В боях за «Бориса»
Развитие Мусоргского шло гораздо напряженней, интенсивней, чем это представлялось его современникам, даже близким друзьям. В 1869 году тридцатилетний композитор написал «Бориса Годунова» (предварительная редакция). В 1872-м, когда завершалась окончательная редакция «Бориса Годунова», возник замысел «Хованщины». А в процессе работы над «Хованщиной» (продолжавшейся более восьми лет) задумана была «последняя опера» этой грандиозной музыкально-драматической трилогии о жизни и борьбе русского народа — «Пугачевщина», оставшаяся, к сожалению, неосуществленной. В те же годы создавались произведения вдохновенной романсной лирики, драматические вокальные сцены, гениальные циклы «Без солнца» и «Песни и пляски смерти», сатирические памфлеты, инструментальные пьесы.
Драматургическое начало было ведущим в творчестве Мусоргского. И именно в опере — народной музыкальной драме — полностью раскрылся гений великого художника-реалиста и мудрого сердцеведа. В «Борисе Годунове» и в «Хованщине» он вывел главным действующим лицом и главной движущей силой драмы народ; та же роль уготована была народу и в замышлявшейся «Пугачевщине». Сама задача, поставленная Мусоргским в «Борисе Годунове» — показать народ как «великую личность, одушевленную единою идеею»,— несла в себе революционное обновление оперы. Выполняя эту задачу, он с шекспировским размахом развил ее и углубил.
Остро-пытливый интерес Мусоргского к народным движениям в бурные, переломные эпохи русской истории был, как мы знаем, не случаен. И сам он подчеркнул это в известных словах: «Прошедшее в настоящем — вот моя задача». Обращаясь к прошлому, он допытывался ответа на животрепещущие вопросы русской действительности, искал решения социальных и этических проблем современности. Драматургия «Бориса Годунова» и «Хованщины», насыщенная взрывчатыми идеями мятежных эпох, устремлена была в будущее.
Не созерцание далекой старины занимало воображение Мусоргского — он вопрошал и допрашивал историю, волнуемый тревожной думой о судьбах Родины. Вторгаясь в историю, он обнажал глубинные пласты народной жизни — правдиво, честно, ни в чем ее не приукрашивая. Воссоздавая с потрясающей силой художественного реализма трагедию народа, обманутого своими «пастырями» и «волостителями», обездоленного и ропчущего, страдающего и грозно негодующего, он выступал судьей нелицемерным, суровым обличителем рабства, лжи, социальной несправедливости, страстным поборником революционных преобразований.
Общая идейная целеустремленность, начертавшая единую линию перспективного развития, сближает «Бориса» и «Хованщину» — произведения во многом различные, но равно гениальные. В их сопоставлении раскрывается гигантский размах творческих завоеваний Мусоргского, несказанная выразительность его образного языка, первозданная мощь смелых концепций, всеобъемлющая драматургия народных движений, политических страстей, живых человеческих характеров.
Исторические события, составившие сюжетную канву «Бориса Годунова», относятся к началу семнадцатого века; «Хованщины» — к его концу. Тем не менее внутренняя, идейно-обобщающая связь обеих музыкальных драм Мусоргского несомненна. Скажем более: финал «Бориса Годунова» — знаменитая Сцена под Кромами, с ее буйной народной вольницей, заревом крестьянских восстаний и вещими пророчествами Юродивого,— это своего рода пропилеи к трагедии «Хованщины». Тут вырисовывается облик целого столетия русской истории, образное воплощение вековой многотрудной жизни народа, его стихийной борьбы, столь часто противоречивой и непоследовательной, но проникнутой неодолимым стремлением сбросить ярмо рабства и нищеты, обрести иную, лучшую долю. Пользуясь словами В. И. Ленина о Толстом, можно сказать, что в музыкальных драмах Мусоргского отразилось «великое народное море, взволновавшееся до самых глубин, со всеми своими слабостями и всеми сильными своими сторонами...».
Это могучее и поистине безбрежное искусство.