Глава I. В боях за «Бориса»
Он стойко преодолевал бесчисленные трудности и преграды. К стойкости, сплочению сил призывал и товарищей по кружку. «Только тогда будет жить русское музыкальное дело,— писал он в 1868 году,— когда наш скромный кружок стойко, по-товарищески, без личного самообожания (по крайней мере не в применении к делу) поведет себя прямо к цели...— Стойко и осторожно, исподволь; Ариадниной нитью будет служить правда и честность, правда — в творчестве, честность — в практическом применении и творчества и музыкальной деятельности». Все свои новаторские устремления, всю свою творческую борьбу Мусоргский, естественно, связывал с балакиревским кружком, где началось его «непокорное» развитие и где он получил боевое композиторское крещение. Он жаждал единения в совместной борьбе, искал поддержки своим смелым творческим начинаниям в кружке и прежде всего, конечно, у старшего товарища и учителя — Балакирева. Но именно со стороны последнего встречал все более резко выражаемую, почти враждебную нетерпимость. И если ранее жаркие споры и даже размолвки не могли нарушить их дружбы, то теперь остро выявившееся принципиальное различие в отношении к народу и в понимании задач жизненного реализма неумолимо отдаляло Балакирева от Мусоргского, да и не только от него.
Захватило вас трудное время
Не готовыми к трудной борьбе —
эти некрасовские строки могли бы быть отнесены и к Балакиреву. Он тяжело пережил крушение увлекавших его идеалов и быстро в них разуверился. Талант борца был в нем неизмеримо слабее, чем талант артиста. Он еще продолжал — и активно продолжал — свою музыкально-артистическую деятельность, но уже не верил в народ. В этом он откровенно признался В. Стасову еще в 1864 году. «Вообще скажу Вам,— писал Балакирев,— что ныне русский народ мне просто несносен, прежде я смотрел в него через какое-то розовое стеклышко и восхищался им, тогда же на это было сильное поветрие, теперь же гляжу беспристрастно и вижу, что Русский народ и не умен (хотя смышлен) и некрасив, очень нечестен, даже подл. Способен как будто ко всему, а в результате ни к чему, ибо все делается только кое-как. Они прекрасны для перетаскивания тяжестей, отлично бечевой тащут баржи, славные кочегары и не более». Достаточно сопоставить эти явно отступнические высказывания Балакирева с воззрениями Мусоргского, чтобы ощутить всю глубину назревавшего идейного конфликта.
Тревожные перемены в музыкально-общественной жизни усугубляли внутренние противоречия деятельности кружка. Перерождение Балакирева, различно воспринятое членами содружества, было тягостным испытанием, особенно для Мусоргского. Он чувствовал, что теряет, быть может навсегда, любимого учителя-друга. Встречи становились реже, отношения холодней, переписка замерла. Позднее, узнав о полном самоотречении Балакирева, Мусоргский с болью писал В. Стасову: «Ваши строки о Милии, дорогой мой, пришибли меня, хотя я и не был очевидцем его замерзания. Благодаря впечатлительности моей, мне пригрезилось нечто ужасающее: — Ваши строки показались мне отпеванием художественного жара Ми-лия — ужасно, если это правда и если, с его стороны, не было личины! — Слишком рано; до гадости слишком рано. Или разочарование? что же — может быть и это; но где же тогда мужественность, а пожалуй и сознание дела и художественных целей, которые без борьбы никогда не достигаются». В жизни Мусоргского это была тяжелая утрата, и, увы, не последняя. Но в нем талант борца был так же могуч, как и талант художника.
Вся полоса его пытаний и борений на подступах к «Борису Годунову» была освещена сознанием дела и художественных целей. Оно направляло и концентрировало его творческое развитие, все его поиски, опыты, постижения. Вера в народ придавала ему силы, познание жизненной правды удваивало их, непрестанный труд вооружал мастерством. Мусоргский мужественно пересекал ненастное время наступившей реакции, идейного разброда, либеральной суеты. Путь пересечения был неровен, крут, извилист. Но ничто не могло остановить движения к цели — ни препятствия, казавшиеся неодолимыми, ни противоречия, казавшиеся неразрешимыми, ни житейские испытания и невзгоды нужды.