Глава V. Диалектика души
Психологическая реальность народной параболы запечатлена Мусоргским в «Колыбельной». Мысль и чувство, слова и музыка сливаются в ней, выражая страдание и нравственное сопротивление страданию (что, конечно, не имеет ничего общего с «мистической символикой», которую пытались выявить в этом сочинении иные исследователи). Весь эмоционально-психологический строй «Колыбельной» проникнут истинной народностью — и в ней преформируется человечественный лиризм Мусоргского.
Громадная впечатляющая сила музыки достигается свободным, индивидуально-чутким претворением интонационной выразительности народной речи — ее распева и говора. Отсюда и ладовое своеобразие пьесы (она, как было замечено, начинается в дорийском ладе, а завершается в лидийском), отсюда и богатство характеристических оттенков, тонко передающих неповторную переменчивость душевного состояния в образном движении музыки.
Многое в ней представляется необычным, а необычное на первый взгляд, особенно с точки зрения традиционной теории, кажется сложным или изысканным. Музыку «Колыбельной» упрекали даже в рафинированности (быть может, в противовес приевшимся упрекам в грубости). Но Мусоргский и по натуре, и по эстетическим убеждениям был чужд изысканности. Он стремился к психологической точности и художественной простоте воплощения жизненной правды — простоте без однообразия и многословия. Об этом свидетельствуют и сохранившиеся автографы «Колыбельной»: два варианта первой редакции и вторая, печатная редакция пьесы. Даже беглое сравнение автографов (заметим — чистовых) показывает, с какою взыскательностью относился Мусоргский к своей творческой работе.
Сочинение, казалось бы, безусловно удавшееся и одобренное товарищами по кружку, Мусоргский «переписывал» вновь и вновь, внося новые выразительные штрихи и оттенки, устраняя неточности, тщательно совершенствуя форму, облегчая фактуру (во второй редакции «Колыбельной» это особенно заметно). Малейшая погрешность, нарушающая естественность декламации, заставляла его перестраивать интонационно-ритмическую структуру фразы. Вот, для иллюстрации, наглядный пример из заключительной части песни:
Работая над совершенствованием композиции, Мусоргский добивался внутренней свободы и экспрессивности образного развития в сжатой, предельно индивидуализированной форме. «Чем проще и искреннее, тем лучше» — таков был его девиз. Он настойчиво овладевал уменьем естественно выразить сложное в простом. Он искал простоты не от бедности, а от богатства, постигал простоту не в «упрощенности», а в насыщенности образного движения музыки. Сдвигая, осмысленно сопоставляя контрастные эпизоды, он освобождал композицию там, где это нужно, от сглаживающих модуляционных ходов и переходов, от традиционных схем и правил изложения тематического «материала». Он не останавливался перед купюрой пусть даже удачного по музыке эпизода, если чувствовал, что данный эпизод растягивает, «размазывает» форму выражения мысли, вносит расплывчатость многословия или однообразия (одно с другим связано). Так, во второй редакции той же «Колыбельной», помимо мелких купюр, Мусоргский исключил целый эпизод перед заключительной строфой (третье вариантное изложение темы раздумья: «Спи, усни, поколь изживем беду... горе минется, поколь бог простит, царь сжалится»). Быть может, и «жалостные» слова здесь не вполне соответствовали замыслу композитора, главное же—повторность затягивала развитие образа. Убрав ее, он подчеркнул выразительный контраст «лидийского» заключения, оттенив им обобщающий смысл пьесы. И в лирике Мусоргского сказывался тонкий психолог-драматург.
В 1665 году, кроме «Молитвы» и «Колыбельной», Мусоргский написал еще лишь один романс — «Отверженная», на стихи ссыльного поэта-революционера Ив. Гольц-Миллера («Не смотри на нее ты с презреньем, от себя ее прочь не гони...»). Это лирический монолог в защиту «падшей», проникнутый духом гражданственной гуманности отношения к женщине. Социальный пафос стихотворения претворен в музыке Мусоргского скромно, без малейшей аффектации. Романс выдержан в форме гибкого мелодического речитатива. В сосредоточенно задумчивой музыке «Отверженной» затаенно звучат обличительные нотки протеста... Композитор намеренно ограничил себя в средствах выразительности — он рассматривал свое сочинение как «опыт речитатива» (ремарка в автографе). Это один из тех опытов Мусоргского, которые подготовляли его к более полному и глубокому отображению моральных и психологических конфликтов жизненной действительности.