Глава IV. «Саламбо»
Второе действие планировалось в двух картинах. Клавира или сценарных набросков первой картины нет. По-видимому, как подсказывает логика (замысла, здесь развертывалось восстание рабов и наемнькх солдат, возглавленное ливийским вождем Мато. И, вероятно, в этой картине должна была получить широкое развитие Боевая песнь ливийцев, драматическим контрастом оттеняющая тему любви Мато к Саламбо. Спендий рассказывает Мато о заимфе — священном покрывале, «упавшем с неба» на изваяние (богини Таниты; заимф — магический оплот карфагенской силы: «Карфаген могуществен только потому, что владеет этим покрывалом». Хранится оно в храме Таниты главной жрицей ее Саламбо. Мато решается вместе со Спендием тайно проникнуть в храм Таниты и похитить священный заимф.
Вторая картина второго действия — «Внутренность храма Таниты в Карфагене» — сохранилась полностью (текст и музыка) в автографах Мусоргского. Музыкально-драматическое развитие картины развернуто в пяти сценах:
1. Саламбо одна, на верхней ступени катафалка. Показывается луна. Вечерняя песнь Саламбо, обращенная к богине Таните (африканской Венере): «Умчалась облаков летучая гряда. По синеве небес далеких, толпою звезд окружена, богиня нежная плывет...». И далее: «Танита! К тебе с мольбою нежною, жаркою взываю я: божественный твой луч пролей, Танита нежная, на душу скорбную мою...». Красивая музыка этого «ноктюрна» (с арфой и флейтами), мягко звенящая в высоком регистре,— легкий декоративный фон образа Саламбо.
2. Сцена обряда. Инструментальное вступление — «музыка за сценой». Медлительное движение «восточной» темы-мелодии: «Саламбо спускается с катафалка. Преклоняется перед изваянием Таниты и перед священным лотосом. Поднимается по ступеням катафалка. Сыплет цветы» (ремарки Мусоргского). Молитвенная песнь засыпающей Саламбо: «Танита нежная! Пусть светлый образ твой и чистый твой покров усталых сон хранит...». Проникновенную музыку этого эпизода мы услышим в сцене смерти царя Бориса («С горней неприступной высоты...»).
3. Гимн Таните: «Буди заснувшие цветы и им раскрашивай листы...» — хор жриц (Fis-dur), несколько затянутый. Сначала он звучит за кулисами, затем жрицы выходят на сцену, совершают обряд поклонения Таните и медленно удаляются на покой. В это время за колоннадою храма показываются Мато и Спендий. В оркестре возникает характерный «марциальный мотив» Мато (отголоски Боевой песни ливийцев).
В отдалении звучит, затихая, хор жриц. Таинственная мелодия хора связывается в сознании Мато с обликом Саламбо. Он охвачен страстным порывом: «Божественные, чудные напевы! Вы, звуки чистые любви неугасимой, в моей истерзанной душе всю силу страсти пробудили...». Эта музыка — прообраз «любовных терзаний» Самозванца в Сцене у фонтана («Ты ранишь сердце мне, жестокая Марина»).
4. Сцена похищения заимфа. Замирают последние звуки хора засыпающих жриц. Мато и Спендий выходят из-за колоннады (в оркестре — развитие «марциального мотива»). Волнение Мато, увидевшего спящую Саламбо. Спендий торопит его. Мато крадется к Ложу и срывает заимф с извания Таниты. Саламбо просыпается. Драматическая сцена — терцет (точнее, дуэт Мато и Саламбо с репликами Спендия). Здесь рельефно выделяется мужественный облик Ливийца:
Я, Мато мятежный, вождь ливийских полчищ страшных;
Я грозный мститель за рабство родины моей;
Я враг заклятый, враг смертельный Карфагена!
В музыке — размашистая вокальная партия Мато, с характерным октавным «броском», вырастает из темы Боевой песни ливийцев и опирается на нее.