Глава II. Новое время
То было славное время в жизни кружка. Под эгидой Балакирева и Стасова объединились основные силы творческого содружества композиторов (позднее в кружок вошли Н. Лодыженский и Н. Щербачев).
Николай Владимирович Щербачев (1853—?) появился в кружке в начале семидесятых годов. Его творческое дарование (проявившееся в отличных романсах и фортепианных пьесах, отчасти и в оркестровых сочинениях) высоко ценили Мусоргский и Стасов. Последний писал о нем: «Я же секретно про себя прямо ставлю Щербача этого (если только он не остановится) третьим, считая первыми двумя Мусорянина и силача Бородина» (см. ПиД, стр. 284).
Числом их было не много. Но все были молоцы, и каждый обладал своеобразным и сильным талантом; все горели искренним желаньем «отчизне посвятить души прекрасные порывы», и каждый работал с сознанием общности интересов и национальной важности предпринятого дела. Эта общность стремлений и интересов не конкретизировалась в особой программе кружка (таковой не было) и понималась широко, в духе прогрессивных идей просветительства.
Верность заветам Глинки, глубокий и все возрастающий интерес к народной жизни и народному творчеству, смелые поиски новых путей развития русской музыки на почве реализма, народности и национальной самобытности, пытливое стремление критически осмыслить наследие европейской музыкальной культуры, опереться на ценный опыт прошлого и приобщиться к тому свежему, передовому, оригинальному, что создавалось выдающимися композиторами современности, борьба с консерватизмом и рутиной официальных учреждений искусства, с идолопоклонством иностранной моде, отстаивание демократических начал музыкального образования и просвещения — вот что составляло, в главных чертах, содержание и общую направленность деятельности балакиревского кружка, его художественное credo.
Оно вызревало в обстановке подъема русской общественной жизни, способствуя сплочению и росту молодых музыкантов содружества, столь разных по характеру и складу дарования. Впрочем, индивидуальное своеобразие каждого раскрылось отнюдь не сразу, а именно в процессе занятий и совместной работы в «мастерской» кружка.
Суровый искус этих занятий был необходим. «В первые годы композиторской деятельности товарищей Балакирев был самым надежным критиком их сочинений, их профессором по части музыкальных форм и оркестровки,— писал В. Стасов.— Во всем этом он раньше их всех сложился, раньше всех их поднялся на высоту и оттуда протягивал им надежную руку» 14. Напомним еще, что Балакирев в те времена был одушевлен идеями освободительного движения, горячо увлекался Белинским, Герценом, Добролюбовым, Чернышевским и увлекал товарищей смелыми суждениями, замыслами, планами.
Он верил в «русскую идею» и, подобно Крамскому, «агитаторствовал за идею национальности в искусстве», за правду выражения в музыке настоящей русской жизни. И тут ему ревностно помогал Владимир Стасов, величавший его «урожденным главой школы», «истинным воеводой молодых русских музыкантов».