Великое свершение
Этот рассказ, который у Пушкина Борис слышит из уст патриарха, Мусоргский поручил Пимену. Он раздвинул, таким образом, рамки этой роли и заставил Пимена не только произнести суд над Борисом в тишине своей кельи, но и явиться пред государем в качестве грозного обвинителя от имени народа. Весь облик Пимена отмечен в музыке чертами народности. В его речи, плавной и неторопливой, есть что-то родственное старинному былинному сказу. Рассказ выдержан в спокойно-повествовательном тоне. Он подчеркивает противоположность между полным тревоги и смятения духовным миром царя и миром чистых помыслов людей из народа.
Рассказ Пимена становится непосредственным толчком к наступлению агонии Бориса. Прощание с сыном носит в опере, по сравнению с драмой, более драматический, беспокойный характер. Оно не раз прерывается возгласами отчаяния, молитвой. Колокольный звон и пение монахов за сценой являются как бы музыкальным воплощением самой смерти. Страдания Бориса достигают высшей точки. Лишь после его кончины в музыке наступает успокоение. Появляется торжественно и умиротворенно звучащая тема. Тяжкими мучениями и гибелью Борис искупил свою вину. Его образ является теперь в просветленном и облагороженном виде.
Так в опере противостоят друг другу коллективный образ народа, вырастающий из совокупности массовых эпизодов и характеристик отдельных представителей толпы, — и образ царя. Два образа, два мира, глубоко враждебных, контрастных, непримиримых, несущих на себе печать своей трагической судьбы.
Однажды на протяжении оперы эти два мира непосредственно сталкиваются между собой. Это происходит в 6-й картине, у собора Василия Блаженного. Данная пушкинская сцена особенно поразила воображение Мусоргского. Здесь появляется новое действующее лицо — Юродивый, несчастный нищий, над которым даже уличные мальчишки вольны безнаказанно глумиться. Юродивый в «Борисе Годунове» — воплощение вековечного народного горя, бесправного положения народа. Но как ни велико унижение, в народе живет высокое чувство человеческого достоинства и не меркнет вера в справедливое возмездие. И именно Юродивый, этот убогий, отверженный, оказывается первым смельчаком, отважившимся бросить в лицо царю обвинение в убийстве.
Драматизм сцены обусловлен тем, что она происходит в крайне напряженной обстановке. Война и голод изнурили народ, обострили ненависть к Борису. С надеждой ждут Самозванца, идущего на Москву. Волнение народа пока еще сдерживается привычным страхом перед царем, но готово вот-вот перейти в открытые действия. При внешней скованности, здесь господствует предельная накаленность страстей. И, как выражение этого сложного состояния, вновь всплывают столь многозначительные у Мусоргского интонации народной заплачки-причета. Всплывают — чтобы, пройдя через ряд превращений, обнажить такие грани народной души, каких еще никто никогда не касался в музыке.
Открывается картина сочной народно-бытовой сценой. В соборе царь со своими приближенными служит обедню, а на площади толчется народ, обмениваясь злыми шутками о нем и сообщая друг другу новости о продвижении войск Лжедимитрия. Появляется Юродивый, преследуемый мальчишками. «Месяц светит, котенок плачет», — поет он.
Простая заунывная песенка воссоздает облик нищего, дурачка, слывущего в народе «блаженным». Мелодия, с отголосками старинных духовных песнопений, выражает кротость и детскую наивность. В оркестре слышатся монотонное покачивание, многократно повторенная интонация мольбы, жалобы. Мальчишки выманивают у Юродивого монету, и его песенка сменяется почти всамделишным плачем-воплем по отнятой копеечке. Тут происходит подлинное музыкальное чудо. Трагикомический эпизод с Юродивым переходит в одну из самых сильных по драматизму, самых глубоких и страшных сцен оперы, а примитивный, однообразный мотив плача переплавляется в прекрасную, наполненную широким дыханием песенную мелодию хора.
Из собора вышел царь, и толпа, только что гудевшая, спорившая, глумившаяся и грозившая, в едином порыве обращается к нему, моля о милостыне. Сперва робкая, мольба становится все настойчивее. Со всех сторон наступает народ на Бориса. Вот он уже в кольце грязных, оборванных людей, простирающих к нему свои иссушенные голодом руки. И никуда не деться ему от их молящих, требующих, полных страдания и ненависти взглядов.
Как могучая лавина, стремительно нарастает в это время звучность хора и оркестра. И в тот момент, когда толпа вплотную обступила Годунова, раздается громовый, страстный возглас: «Хлеба! Хлеба дай голодным!» Мотив мольбы, жалобы из песни Юродивого превратился в голос всего народа — могучий, настойчивый, требовательный, полный гнева и возмущения. В нем слышится недвусмысленная угроза — недаром Борис испуганно отступает перед этим напором.
Но, на миг вспыхнув, порыв так же быстро гаснет и вновь переходит в горестное причитание: еще не настал час открытого выступления. Опять обнажается временно затерявшийся в общем хоре голос Юродивого. Тогда-то и происходит его диалог с царем. «Вели-ка их зарезать, как ты зарезал маленького царевича», — просит он, намекая на своих обидчиков.
Дерзкие слова, потрясающие всех присутствующих,— и кроткая, по-детски наивно звучащая речь «блаженного». Страшное обвинение — и крайняя простота и сжатость диалога.
Таковы контрасты, которые сразу обличают неповторимый «почерк» Мусоргского.
Этим многозначительным столкновением обрывалась линия народных сцен, доведенная композитором до самой грани восстания...
Итак, к концу 1869 года была завершена опера «Борис Годунов», состоящая из семи картин.