Великое свершение
Форма картины была совершенно нова. Здесь не было привычных закругленных «номеров», действие развивалось свободно и непринужденно при полном единстве слова, музыки и сценического движения. Однако на этот раз новаторство не привело Мусоргского к крайностям, как в «Женитьбе». Музыкальный ток нигде не прерывался. Речитативы, при всей своей живости и естественности, были тесно связаны с развитием основного музыкального содержания; они непосредственно вливались в песенные эпизоды для того, чтобы вновь сменить их. Музыка лилась непрерывно и вела за собой слушателя.
Картина закончилась еще одним проведением начальной мелодии, прозвучавшей на этот раз в глухом басовом регистре совсем тихо, несмело, вопросительно, как бы с печальным укором.
Затем Даргомыжский попросил исполнить сцену в корчме.
В этой сцене с полной силой раскрылся комедийный дар Мусоргского. Искрящийся, сочный простонародный юмор, которым насыщена эта сцена у Пушкина, нашел свое блестящее выражение в музыке. Некоторые эпизоды — вроде разговора Варлаама с приставами, во время которого только что буйно веселившийся за чаркой вина «старец» напускал на себя притворно-набожный вид, или его же чтение по складам царского указа — невозможно было слушать без смеха.
Варлаам был подлинным центром и средоточием всей картины.
С неослабевающим вдохновением работал Мусоргский над образом этого пушкинского героя. Увлекательнейшей задачей было передавать в музыке его выходки, шутки и каламбуры, в которых отразились недюжинные остроумие, находчивость и смекалка. Но в образе плута и забулдыги Мусоргский разгадал и нечто гораздо более значительное: могучую народную, черноземную силу. Находись Варлаам в иных условиях, не так развернулась бы его богато одаренная натура. Но в Борисовом царстве ему не остается ничего другого, как, применяясь к обстоятельствам, мошенничать, пьянствовать и бродяжничать. С подлинным артистизмом разыгрывает Варлаам роль смиренного старца, сулящую ему безбедное и узаконенное в обществе существование. Но он остро ненавидит всех представителей власти. Как знать, чем обернулась бы эта силища в грозовую минуту великого пробуждения народа?
Мусоргскому очень важно было дать ощутить всю сложность этой натуры. Но средствами одних комических речитативов этого не сделать. Надо было заставить Варлаама петь. Долго искал Мусоргский вместе со Стасовым подходящий народно-песенный текст. По указанию Пушкина, Варлаам затягивает песню «Как во городе было во Казани». Оказалось, что это — начальные слова легкомысленной народной песенки о загулявшем чернеце. Мусоргский отверг ее — для характеристики веселых похождений героя в сцене было и так более чем достаточно материала. Остановились на широко распространенной исторической песне о взятии Казани Иваном Грозным, соединив ее с приведенными Пушкиным начальными словами. Взяли один из тех вариантов, который давал возможность внести юмористический элемент в повествование о героическом событии — так было ближе к характеру Варлаама. В музыке, которую сочинил Мусоргский, причудливо соединились грозная сила, буйный размах, удаль — с весельем, юмором и комизмом. Песня придала образу яркость и новый, глубокий смысл.
Для исполнения этой песни и всей сцены обычно приглашали Осипа Афанасьевича Петрова. Ветеран русской сцены был искренне счастлив, что после Ивана Сусанина, Фарлафа из «Руслана и Людмилы» и Мельника из «Русалки» ему довелось спеть такую интересную, ярко-самобытную партию. И он мечтал, что после завершения автором всей оперы ему удастся спеть ее на сцене. Высокохудожественное исполнение Петрова расцвечивало новыми, дополнительными красками замысел Мусоргского. Впечатление от таких домашних концертов оставалось неизгладимым.
Бледный, утомленный, но довольный, откинулся после окончания сцены на свою подушку Даргомыжский. Изможденное лицо осветила улыбка. «Мусоргский пойдет дальше меня», — сказал он, отдавая дань великому таланту своего преемника и открытым им новым музыкальным горизонтам.
Вскоре его не стало. 5 января 1869 года он скончался.