Глава II. Опера и народ

Я разумею народ как великую личность, одушевленную единою идеею. Это моя задача. Я попытался разрешить ее в опере.
Мусоргский

Что приковало творческое воображение Мусоргского в пушкинском «Борисе Годунове»? — Трагедия народа в одну из самых драматических эпох его истории и шекспировокий размах в изображении человеческих характеров и страстей. Это обусловило формирование замысла Мусоргского; это и породнило его оперу с драмой Пушкина, хотя первая отнюдь не является привычным «музыкальным переложением» второй.

Задача, которую ставил перед собою композитор, требовала новаторского решения. Приступая к «Борису», Мусоргский пытливо вникал в самую суть, в самое существо того, что намеревался воплотить в музыкально-сценической композиции оперы. Замысел, рожденный глубоким изучением пушкинской трагедии и коренившийся в ней, получил самостоятельное развитие, раздвинувшее грани литературного источника, открывшее идейный кругозор народной музыкальной драмы.

Мусоргский не переделал, а перевоплотил пушкинскую трагедию в опере, возвысив свободолюбивую мысль поэта и цридав музыкально-драматургической концепции «Бориса» остро современное звучание («прошедшее в настоящем»). Обращаясь к Пушкину как к своему великому современнику, Мусоргский создал художественное произведение, новое по замыслу, по жанру и по форме, стало быть, во многом отличное от литературного источника и в то же время близко родственное ему по духу, но существу идейного содержания. Вот что проглядели критики, «обличавшие» композитора в том, что он опустил в опере добрую половину сцен подлинника, использованные же сцены самовольно перестроил, да еще присочинил к ним новые, сочетая собственные «вирши» с волшебными стихами поэта, и т. д. и т. п.

Глубина воплощения драмы в опере измеряется не числом воссоздаваемых сцен и персонажей и не буквальной точностью воспроизводимого музыкою текста; «горе тем, кому блажь придет взять Пушкина или Гоголя только как текст!» — говорил Мусоргский. Этим он нисколько не противоречил собственному опыту работы над «Женитьбой». Напротив, подтверждал его правомерность. Претворяя в музыке жизненную прозу (а не только текст) гоголевской комедии, он постиг тончайшие изшбы живой человеческой речи, прочно овладел мастерством интонационной индивидуализации музыкально-сценических образов и характеристик (см. главу «Рубикон»), Опыт драматической прозы в музыке получил разностороннее, творчески свободное применение в широких масштабах народной музыкальной драмы. Жизненная правда музыкально-сценического воплощения характеров, «тончайших черт природы человека и человеческих масс» определила глубину и силу выразительного раскрытия пушкинской трагедии в опере.

«Создавая своего «Годунова»,— писал Пушкин,— я размышлял о трагедии, но если б я вздумал написать предисловие, то вызвал бы скандал. Это, быть может, наименее понятый вид произведений. Законы старались обосновать на правдоподобии, а оно-то именно исключается самой сущностью драмы...». Пушкин требовал в трагедии прежде всего правды характеров и положений. Размышляя о назначении трагедии, он подчеркивал ее народность. «Что развивается в трагедии? «акая цель ее? Человек и народ. Судьба человеческая, судьба народная». Все это как нельзя более соответствовало взглядам Мусоргского на оперу — народную музыкальную драму. Его «Борис» и его «Хованщина» — гениальное воплощение судьбы народной, судьбы человеческой.

Пушкина обвиняли в «рабском следовании Карамзину». Мусоргский своей композицией «Бориса Годунова» показал всю несостоятельность подобных обвинений. Он творчески предвосхитил то, что много лет спустя установила историческая наука: «Разница между точкой зрения Пушкина и Карамзина заключается не в психологической характеристике Бориса, а в том социальном плане, в котором развертывалась его личная трагедия. У Карамзина Борис был сам героем своей трагедии; у Пушкина героем трагедии был народ». Именно так — в отличие от многих своих современников — толковал трагедию Пушкина Мусоргский, вдумчивое изучение которой и подсказало ему необычайную по смелости и повизне задачу оперы-драмы. Он чутко воспринял глубокий смысл тех «тонких намеков», которыми, по выражению поэта, наполнена его трагедия и которые «надо понимать — это непременное условие». Мусоргский гениально развил мысль, затаенную в недрах пушкинской трагедии, обнажил ее социальную, политическую остроту.

← в начало | дальше →