Глава I. В боях за «Бориса»
Принимаясь за переработку первой редакции «Бориса Годунова», Мусоргский отнюдь не намеревался «приспосабливать» свое сочинение к требованиям и вкусам театрального начальства, как это представлялось иным биографам композитора. Нет. Он действовал по убеждению разума и потому именно с такою увлеченностью взялся за дело. Вся его работа над оперой — от предварительной редакции к основной — «е исправление, а наполнение разраставшегося творческого замысла народной музыкальной драмы, наполнение «через край» — во многом видоизменявшее, обновлявшее облик сочинения. Но, завершая свой труд, ставя точку на последней странице, обозначившей конец, Мусоргский мог, подобно Мегюлю, сказать: конец удовольствию и начало неприятностям. Около двух лет продолжалась упорная борьба за постановку «Бориса Годунова», и победа, наконец, достигнутая, стоила немалых жертв.
Весною 1872 года начались цензурные мытарства «Бориса Годунова». 1 марта вопрос об опере Мусоргского рассматривался в Министерстве внутренних дел — советом Главного управления по делам печати. В резолюции по докладу цензора Кей-зера фон Нилькгейма, между прочим, говорилось: «В литературном отношении либретто, значительно отступая от избранного образца, конечно, представляет искалечение Пушкина, и именно в этих отступлениях в особенности опошлены исторические характеры подлинника; кроме того, конец оперы до крайней степени бессвязен и сжат; но в опере и слабое либретто, при хорошей музыке, имеет свои достоинства». Неизвестно, знал ли фон Нилькгейм музыку оперы, во всяком случае к либретто по цензурным соображениям придраться не мог. Однако, поскольку в опере фигурировал царь, совет постановил представить вопрос о постановке «Бориса Годунова» на высочайшее соизволение. Через месяц (31 марта) составлен был «всеподданнейший доклад» Александру II с ходатайством «о дозволении к представлению оперы «Борис Годунов». 5 апреля Александр II начертал: «со—ъ», что означало «согласен». Но это согласие носило чисто формальный характер. Фактически «дозволение» не состоялось. Вопрос о постановке «Бориса» еще с месяц «вентилировался» в театральной цензуре, затем опера, получив еще одну согласительную визу, вернулась на усмотрение дирекции императорских театров, которой, надо полагать, даны были «соответствующие указания» свыше — бюрократический аппарат работал исправно. 6 мая в Мариинском театре назначено было заседание по поводу «Бориса Годунова», о чем извещен был и Мусоргский. К сожалению, мы не располагаем сведениями о том, что происходило на этом заседании. Лишь осенью 1872 года из официального сообщения, напечатанного в «Музыкальном листке» (29 октября), стало известно, что «Борис Годунов» Мусоргского вторично отвергнут дирекцией императорских театров. Таков был реальный исход «высочайшего дозволения».
Но борьба за постановку оперы не прекращалась, напротив — усиливалась. Исполнения «Бориса Годунова» в дружеских домах вовлекали все более широкий круг представителей передовой интеллигенции — художников, артистов, литераторов, не говоря уже о «любителях», ревностных почитателях музыки Мусоргского, особенно в среде молодежи. Опера, «забракованная» театральным начальством, вызывала живой интерес общественности. 5 февраля 1872 года, в концерте РМО под управлением Э. Направника, главного дирижера Мариинского театра, прозвучала сцена венчания на царство Бориса (вторая картина Пролога). Вслед за Направником (увы, вслед) и Балакирев решился исполнить отрывок из «Бориса» (Полонез) в концерте Бесплатной школы 3 апреля. Хоть и с трудом, и пока еще в небольших фрагментах, опера выходила «на публику». В самом коллективе Мариинского театра Мусоргский нашел людей, поверивших в «Бориса» и энергично содействовавших его продвижению. Это были дирижер Э. Направник, артистки и артисты Ю. Платонова, Д. Леонова, Ф. Коммиссаржевский, Г. Кондратьев, О. Петров. Активную роль в движении за «Бориса Годунова» играла талантливая певица Юлия Платонова, горячая почитательница Мусоргского, с которым она познакомилась в начале семидесятых годов. Мусоргский посещал ее вечера, где собирались артисты русской оперы и любители новой музыки. Он исполнял здесь и свои песни, и своего «Бориса», захватывая слушателей правдой и выразительной силой большого жизненного искусства; «познакомиться с ним, значило— полюбить его»,— говорила Платонова; она «вербовала поклонников его таланта, приглашая отовсюду слушать Мусоргского». Энтузиазм артистки разделяли многие, если и не знавшие композитора лично, то имевшие возможность познакомиться с его замечательными вокальными произведениями, которые начали появляться в печати с 1867 года. Вопреки нападкам враждебной критики, творчество Мусоргского пробивало себе путь к сердцам людей.