Глава II. Новое время
Да дело в том, что длительная, упорная вражда между крупными представителями передового движения русской музыки возбуждала в самом движении вирус разлада, проникавший и во внутреннюю жизнь балакиревского содружества. Рознь, перешедшая в открытую вражду, породила и ложную легенду об «отщепенце и ретрограде» Серове, будто бы яром противнике прогрессивных идей кружка. В действительности же этот «противник», вопреки личным взаимоотношениям с Балакиревым и Стасовым, в основных принципиальных вопросах творческой борьбы был союзник кружка, и, заметим, союзник более близкий, чем Ц.Кюи, выступавший глашатаем новой русской школы на страницах «С.-Петербургских ведомостей».
Идеи, которые еще вынашивались в зарождавшемся кружке,— формулировались, развивались, пропагандировались Серовым в статьях и публичных лекциях. Не забудем, что он был один из зачинателей кружка и один из инициаторов Бесплатной музыкальной школы.
И то обстоятельство, что он, разойдясь с Балакиревым и Стасовым, оказался в оппозиции к боевому содружеству, конечно, повредило общему делу и самому Серову, однако не ослабило его веры в правоту этого дела, не изменило его решимости продолжать борьбу.
Позитивное значение деятельности Серова на поприще боевой критики и публицистики переоценить трудно. Он первый в России дал глубокое теоретическое обоснование принципов народности, реализма и национального стиля в музыке, утверждая, что истинно прекрасное искусство «неразлучно с народом, с почвою этого народа, с его историческим развитием». Опираясь на опыт мировой классики, он разработал проблемы симфонизма и оперной драматургии, возвысил значение музыкальной эстетики как действенной науки, непосредственно связанной с жизненными задачами общественного развития. Он неустанно вел энергичную просветительскую работу, стремясь «всеми доступными ему способами действовать на воспитание музыкального вкуса в публике». Гневно обрушиваясь на консерватизм и филистерство «официального искусства», он ревностно отстаивал реальное направление национально-самобытной русской музыки, горячо поддерживал талантливые произведения молодых композиторов, первый приветствовал в печати творческие дебюты Балакирева, Мусоргского, Римского-Корсакова, Кюи...
Русская опера была страстью всей жизни Серова, критика и композитора. Он одержим был идеей народной музыкальной драмы. Воплотить эту идею с должной полнотой и силой в собственных сочинениях ему не удалось. Все же оперы Серова («Юдифь» и «Вражья сила» особенно) — при всех их очевидных недостатках — явились необходимой предпосылкой к осуществлению больших новаторских задач музыкальной драматургии, которые были выдвинуты и сформулированы в его теоретических трудах и позднее блистательно решены в творчестве нового поколения талантливейших русских композиторов.
Что и говорить, в обширной деятельности Серова немало было и наносного, преходящего — того, что уносится временем, но болезненно воспринимается современниками. Недюжинный талант Серова не ведал согласия с его дюжинным человеческим характером. И беда его заключалась в том, что он вынужден был в трудных условиях работать и бороться в одиночку, вне дружного коллектива передовых музыкантов, каким был сам. Вражда ожесточила его; порою он допускал несправедливые выпады против кружка, совершал поступки, не украшавшие его биографии. Так что можно и нужно было критиковать его ошибки и недостатки, но невозможно было дезавуировать его как сильного идейного союзника, воинствующего реалиста, выдающегося теоретика нового движения русской музыки.