Трагедия и величие художника
Литературного произведения, которое могло бы послужить основой для либретто столь широко задуманной оперы, не находилось, и Мусоргский решил сам сочинить сюжет. Основанием должны были служить исследования ученых-историков, да документальный материал в виде воспоминаний и рассказов участников минувших событий. Свою народную музыкальную драму он решил назвать «Хованщиной». Постепенно вырисовывались следующие важнейшие сюжетные линии.
Представители древнего боярского рода Хованские ожесточенно сопротивляются введению новых порядков, лишающих их прежних привилегий. Начальник стрелецкого войска Иван Хованский, жадный, жестокий, тупой и самодовольный крепостник-самодур, ловко играет на бунтарских настроениях стрельцов, используя их в своих корыстных целях. Однако напуганный крепнущей силой Петра, он отворачивается от преданного ему войска, отдавая его на расправу новой власти (опять возникала здесь тема обмана народа!). Другой представитель уходящего мира — князь Голицын. На словах он — приверженец нового. Любит пощеголять своей образованностью, свободомыслием. На деле же труслив, суеверен.
Хованский и Голицын — политические противники. Но заговор против Петра сближает их, и они заключают временный союз. Однако все их попытки удержать власть оказываются тщетными. Заговор раскрыт и обоих постигает жестокая кара: Хованский падает от руки подосланного убийцы, Голицын отправлен в ссылку.
Увлекательная же это была задача — воссоздавать характеры людей, живших в ту бурную, сложную эпоху! Мусоргский не стремился соблюдать абсолютную точность фактов (он, например, соединил вместе два различных стрелецких бунта, изменил некоторые подробности убийства Хованского и т. д.). Но дороже всего ему была правда человеческих характеров. Как Пушкин в «Борисе Годунове» воссоздал во всей подлинности людей минувшей эпохи, показывая «их умы, их предрассудки», так и Мусоргский стремился теперь воскресить с помощью литературных документов прошлого облик живых людей во всей неповторимости, с их страстями, пороками и образом мыслей.
Одним из участников заговора он сделал монаха Досифея, предводителя раскольников. Он даже нарисовал в своем воображении биографию этого человека: в прошлом князь, из рода Мышецких, он покинул мир из протеста к царящим там произволу и несправедливости, пожелав слиться с простым народом. Поначалу Мусоргский хотел придать Досифею черты поразившей его исторической личности — фанатика старой веры протопопа Аввакума, с неслыханным мужеством и достоинством переносившего тяготы изгнания и заточения. Впоследствии в Досифее на первый план выступили иные черты — глубокая человечность, мудрость и (тут сказался весь Мусоргский!) вечная скорбь о печальной участи родной страны.
Галерея действующих лиц пополнилась и другими интересными персонажами. Среди них оказался, например, юркий подьячий — стяжатель и пройдоха, ловко извлекающий для себя выгоду из народного горя, умеющий, по собственным словам, при любых обстоятельствах «свой прибыток справить». Может быть, создавая этот образ, Мусоргский думал заклеймить куда более крупных и опасных стяжателей — современных ему капиталистов.
Народ Мусоргский решил показать на этот раз по-новому. Он представил его не общей массой, а различными группами: стрельцами, раскольниками, «пришлым людом» (очевидно, подразумевались крестьяне и посадские). В характеристике стрельцов и пришлого люда явственно проглядывают черты, близкие народу из «Бориса Годунова»: удаль, бунтарство вместе с известной наивностью. Раскольники же должны были стать воплощением ведущей черты народа — силы и душевной стойкости.
Народ в «Хованщине» дан в иных обстоятельствах, нежели в «Борисе»: там шло непрерывное нарастание народного гнева, приведшее к открытому мятежу. Здесь действие начинается после восстания. Бунт подавляется (одна из самых впечатляющих хоровых сцен в опере — стрелецкая казнь, предвосхищающая по теме известную картину Сурикова «Утро стрелецкой казни»). Но нравственно народ остается не побежденным. Это и должно было найти свое выражение в заключительной сцене самосожжения раскольников в лесном скиту.