Глава III. Выстраданные годы борьбы
Иные дела и задачи отвлекли Мусоргского. Надвинулись события, связанные с печально известным решением театрального комитета. Мусоргский занялся обдумыванием и осуществлением новой, капитальной редакции отвергнутого «Бориса». Эта работа потребовала громадного напряжения сил, и пока он ее не завершил, за крупные вещи не брался. Да и маленькие пьесы сочинялись не часто. В конце семидесятого года Мусоргский написал четыре вокальные сценки «из детской жизни» («В углу», «Жук», «С куклой», «На сон грядущий»); в семьдесят первом — фортепианную пьесу-скерцино «Швея» и простодушную «Вечернюю песенку».
Вокальные сценки — «эпизоды из детской жизни» — принадлежат к поэтичнейшим страницам лирики Мусоргского. Первая такая сценка («С няней») была создана, как мы знаем, еще весною 1868 года, и тогда пораженный ею Даргомыжский завещал Мусоргскому продолжить это начинание. И вот теперь оно было продолжено. Объединив пять пьес, Мусоргский выпустил их в 1872 году под общим заглавием «Детская». А в том же году, осенью, сочинил еще две сценки: «Кот Матрос» и «Поехал на палочке». Так составился цикл «Детской» из семи пьес-сценок (все — на собственные слова), изданный полностью уже после смерти композитора. Задумывались Мусоргским еще и другие сценки из детской жизни; некоторые из них даже исполнялись им в тесном дружеском кругу («Фантастический сон ребенка», «Ссора двух детей»); но они, к сожалению, остались незаписанными и для нас утрачены безвозвратно. Музыка «Детской», ее образы — и веселые, и грустные — овеяны теплым, ласковым светом просто-сердечности. В них воплотились и воспоминания далекого деревенского детства, и чуткие наблюдения жизни маленьких друзей композитора. Любить детей умеют многие. Мусоргский не только любил, он умел понимать детей и пользовался их безграничным доверием. «...Он не притворялся с нами, не говорил тем фальшивым языком, каким обыкновенно говорят взрослые с детьми в домах, где они дружны с родителями,— вспоминала В. Комарова (дочь Д. Стасова), знавшая «Мусорянина» в свои детские годы,— ...мы разговаривали с ним совершенно свободно, как с равным. Братья мои тоже ничуть не дичились его, рассказывали ему все происшествия своей жизни...». Живое общение с детьми, непринужденные беседы с ними давали богатую пищу творческому воображению Мусоргского. В их играх и напевах, в расспросах и рассказах, в интонациях их говора он улавливал зримое отражение душевного мира ребенка и первые проявления пытливого сознания, еще окутанного причудливыми сплетениями реального и фантастического. Вот что запечатлела музыка Мусоргского в удивительных сценках «Детской». Это не обычные зарисовки ребячьего быта и не песенки, рассчитанные на исполнение самими детьми; это музыкально-психологические этюды, проникнутые поэзией и философией детства.
Первая сценка, «С няней» (или «Ребенок с няней», 1868 г.), по-видимому, непосредственно связана с воспоминаниями детских лет композитора, с первыми впечатлениями от няниных сказок, от которых он «иногда не спал по ночам». Образы двух таких сказок теснятся в голове ребенка, приникшего к няне. Одна «про буку страшного... как тот бука в лес детей носил, и как грыз он их белые косточки...». И другая, смешная — о хромоногом царе («как споткнется, так гриб вырастет») и чихающей царице («как чихнет — стекла вдребезги!»). Ребенок просит няню рассказать «про буку», но страшное и влечет и пугает его. «Бог с ним, с букой! — решает он рассудительно.— Расскажи мне, няня, ту смешную-то!..». В живых, ритмически прихотливых интонациях порывистой речи ребенка передаются его ощущения и переживания, вызванные сказочными образами (бука— лесной упырь, хромой царь, чихающая царица), которые картинно вырисовываются в сопровождении, сверкая неожиданными контрастами. Необычайно выразителен внезапный переход от страшного к смешному:
Вся музыка пьесы, с ее переменчивым движением (7/4, 3/4, 3/2, 5/4, 6/4 и т. д.), пронизана чудесными народными попевками, создающими колорит русской сказочности и в то же время тонко характеризующими восприятие волшебного впечатлительной душой ребенка.