Глава V. Диалектика души

«Можно подивиться,— писал В. Стасов,— как это романс «Желание» совсем не удался Мусоргскому».— Можно подивиться, заметим мы, как это проницательный критик и друг недооценил одну из замечательных пьес, составляющих лирический дневник композитора, его diarium animi.

Сюда же надо отнести и другой гейневский романс Мусоргского — «Из слез моих выросло много». По общей настроенности, а в некоторых моментах и по характеру мелоса он родствен романсу «Желание», но не столь глубок, не столь своеобразно тонок в выражении чувства; тут вновь и с неожиданной силой сказываются веяния шумановской лирики (особенно в заключительной, Des-dur'ной, части романса, явно напоминающей «Aufschwung» Шумана).

Мусоргский, по-видимому, испытывал внутреннюю неудовлетворенность осуществлением собственного замысла и потому, быть может, не намеревался публиковать романс «Из слез моих...» (и даже не упоминал его в перечнях своих сочинений), оставив нераскрытой эту страницу лирического дневника.

Пьеса посвящена Владимиру Петровичу Опочинину, брату той, чей облик неизменно владел воображением композитора. Что таилось в этом облике? Обаяние чистого сердца или горькая мудрость рассудка? Влеченье нерастраченных сил или тревога несбыточных надежд? Зов запоздалой любви или горделивое отречение от нее? Как знать, возможно и то и другое. Одно, во всяком случае, несомненно: сложные перипетии «недосказанных» взаимоотношений не нарушили близкой, преданной дружбы, связывавшей Мусоргского с Опочининой, и эта дружба, питавшая высокие помыслы композитора, сыграла большую плодотворную роль в его художнической жизни.

* * *

Лето шестьдесят шестого года Мусоргский провел в Павловске, под Петербургом. Здесь, как уже говорилось, он занимался оркестровкой Боевой песни ливийцев; здесь же им сочинены были, помимо романса «Из слез моих...», две вокальные сцены — «Светик Савишна», на собственные слова, и «Гопак», на стихи Шевченко из поэмы «Гайдамаки». Запись этих трех разнохарактерных пьес была произведена в течение трех дней (факт показательный для процесса творческой работы композитора): «Гопак» — 31 августа, «Из слез моих...» — 1 сентября, «Светик Савишна» — 2 сентября.

Новые вокальные сцены произвели большое впечатление в кружке. Да и трудно было бы не заметить этих смелых творческих открытий. «Мусоргский, вернувшись после летнего пребывания в деревне,— писал Римский-Корсаков,— привез сочиненные им удивительные «Светик Савишну» и «Гопак» (на слова Тар. Шевченко) и ими открыл серию своих гениальных по своеобразности вокальных произведений: «По грибы», «Сорока», «Козел» и проч., начавших появляться быстро, одно за другим». Говоря о гениальном своеобразии вокальных пьес Мусоргского, Римский-Корсаков высказал хоть и не общее, но проницательно верное суждение.

Замысел «Савишны» вынашивался долго. Возник он, очевидно, еще летом 1865 года, когда Мусоргский проводил дни отпуска в имении брата на мызе Минкино. «Он стоял раз у окна,— рассказывает со слов композитора В. Стасов,— и поражен был тою суетою, которая происходила у него перед глазами. Несчастный юродивый объяснялся в любви с молодой бабенкой, ему нравившейся, умолял ее, а сам себя стыдился, своего безобразия и несчастного положения; он сам понимал, что ничто на свете, особливо счастье любви, не существует для него. Мусоргский был глубоко поражен; тип и сцена сильно запали ему в душу; мгновенно явились своеобразные формы и звуки для воплощения потрясших его образов. Но он не докончил в ту минуту этого романса...». Слова «не докончил в ту минуту» имеют здесь фигуральный смысл. Процесс обдумывания и сочинения был долог: лишь через год эта потрясающая вокальная сцена вышла из-под пера композитора, причем вылилась действительно «мгновенно» и в совершенно сложившейся форме.

← в начало | дальше →