Глава I. Накануне
Летом 1859 года Мусоргский впервые посетил Москву. Древняя столица произвела на него большое впечатление. Часами бродил он по городу, примечая типы простого люда, наблюдая быт и нравы «москов-цев», вслушиваясь в их своеобразный говор. С благоговением осматривал Красную площадь, «на которой происходило так много замечательных катавасий», храм Василия Блаженного, Спасские ворота — перед ними он по народному обычаю обнажил голову — и «чудный Кремль», с его теремами и соборами, где вдруг вспомнился ему глинкинский «Иван Сусанин», заставив остановиться перед гробницами царей... От всего этого веяло романтикой народной старины, смутно волновавшей еше с детских лет воображение Мусоргского. И в нем зашевелилось чувство национальной гордости; «...мне становится близким все русское», — писал он Балакиреву, рассказывая о своих московских впечатлениях.
Романтика народной старины сильно действовала на Мусоргского, но — не застилала ему глаза от окружающей действительности, напротив — возбуждала в нем и острый интерес к современности (черта особенная в натуре художника). Его поездки в Москву — летом 1859 и затем в январе 1861 года — были богаты разнообразными наблюдениями, впечатлениями и переживаниями. Здесь он нашел и старых знакомых, и новых друзей, сблизился с кружком студенческой молодежи, где велись бурные дискуссии на самые злободневные темы — и о политике, и о науке, и об искусстве. «По вечерам все ставим на ноги,— писал он,— и историю, и администрацию, и химию, и искусства...». Не забывалась, конечно, и музыка. Мусоргский занят был тогда, по собственному выражению, «серьезным и хорошим делом» — сочинял Andante и Scherzo задуманной им Симфонии D-dur (которая, увы, осталась неосуществленной).
Бывал в симфонических концертах и сам много музицировал.
В Москве он останавливался у Шиловских. Не только потому, что в их гостеприимном особняке (в Дегтярном переулке) собирались многие представители литературного и музыкально-театрального мира. В ту пору влеченье — «род недуга» — притягивало Мусоргского к обольстительной хозяйке дома, Марье Васильевне Шиловской, даровитой певице, блиставшей в салонах Москвы и Петербурга.
Он не раз гостил и в ее подмосковном имении Глебове, где, между прочим, содержался собственный хор певчих и устраивались большие домашние концерты, ставились даже сцены из опер с оркестром под управлением небезызвестного капельмейстера К. Лядова. В этом прибежище муз и харит бывал Даргомыжский, учитель и неравнодушный почитатель Шиловской, а позднее здесь же Чайковский работал над своим «Онегиным». Но то были уже другие времена...