Глава II. Гвардейский подпрапорщик

«Молодое поколение,— писал он (12 февраля 1849 г.),— не находя благородной цели своим стремлениям, удаляется от науки, от искусств, спутывает все основные понятия о жизни, о назначении человека и общества. В обществе нет точки опоры; все бродят как шалые или пьяные. Одни воры и мошенники бодры и трезвы. Одни они сохраняют присутствие духа и видят ясно цель своей жизни — в стяжании. Злоупотребления повсюду выступают открыто и нагло, даже не боясь наказания, которое случайно падает из сильной руки, а не из недр закона. Безнравственность быстро распространяется и как холера поражает даже души простые и не лишенные чувства чести, но не находящие безопасности в честных убеждениях и поступках».

Свидетельство современника, подкрепленное реальными фактами, в доказательстве не нуждается. Конечно, Никитенко видел далеко не все. И «критический ракурс» его наблюдений специфичен. Он склонен был искать избавления от всех зол в «мудрости монарха» и не умел понять истинного значения прогрессивных, демократических сил русского общества, которые никакая реакция — несмотря на жесточайшие гонения и преследования — уничтожить не могла, тем более в стране, давшей уже Пушкина и Глинку, Белинского и Гоголя, Чаадаева и Лермонтова, декабристов и Герцена... Но нас в данном случае интересуют именно эти реально-критические наблюдения современника. Они воссоздают ту тяжелую, гнетущую атмосферу быта и нравов, в которой суждено было и Модесту Мусоргскому провести отроческие годы.

Модесту шел всего одиннадцатый год, и предварительно родители определили его в Петропавловское училище — Petersschule (туда же поступил «временно» и старший брат Филарет, не выдержавший экзаменов в Школу гвардейских подпрапорщиков). Случайный выбор оказался наиболее удачным из возможных. Петропавловское училище, как учебное заведение немецкого типа (с гуманитарным уклоном), сохраняло еще некоторую автономию в смысле программы занятий, сравнительно более широкой, методов воспитания и общего распорядка учебной работы; здесь, по крайней мере, не было того духа казенщины, который усиленно насаждался в других школах (даже в гимназиях приказано было «учить фронту»).

В Petersschule Мусоргский пробыл два года. Учился он хорошо. Свободно овладел немецким языком (на котором велось преподавание). В двух классах училища он, конечно, не мог приобрести обширные познания — они были весьма скромны, но важно то, что школа пробудила в нем серьезный интерес к литературе и к наукам: это стимулировало впоследствии его неустанную работу над разносторонним самообразованием.

Отец не забыл своего намерения «развить музыкальные способности» сына. Вскоре после приезда в Петербург Модест начал заниматься у известного пианиста и педагога Антона Августовича Герке (1812—1870), артистическая деятельность которого находилась тогда в расцвете.

Ученик прославленного Джона Фильда (которым восхищался еще Глинка), Герке совершенствовался у Калькбреннера, Мошелеса и Риса. Он много и успешно концертировал в России и за рубежом, поддерживал связи с выдающимися музыкантами (в том числе с Шуманом и Листом), пропагандировал их сочинения и, отдавая массу времени педагогической работе, успевал еще и сам сочинять (впрочем, не слишком удачно). Верный традициям фильдовского искусства — легкого, нежного и немного чувствительного, Герке не был чужд и новым веяниям «романтической школы». В его игре, отличавшейся разнообразием красок, выразительно мягким туше и блеском тонкой «бисерной» техники, А. Серов ощущал «дыхание высшей поэзии».

Отличный музыкант с широким кругозором, он зарекомендовал себя серьезным, вдумчивым и взыскательным педагогом. «Герке,— вспоминал учившийся у него ранее В. Стасов,— следил за всем новым в музыкальном деле, и я именно благодаря ему слышал и знал не только все новые фортепианные сочинения того времени, множество пьес и этюд Тальберга и Листа, но даже и Шопена, и Шумана». Герке умел заинтересовать, увлечь своих питомцев; в то же время он строго требовал от них систематической, упорной работы, добиваясь того, что Глинка называл «опрятным» исполнением, т. е. игры чистой и выразительной.

← в начало | дальше →