Мусоргский — писатель-драматург. Черты литературного стиля
Прежде всего остановимся на сопутствующем этой песне о взятии Казани недоразумении.
Литературовед и лингвист Г. О. Винокур в своих комментариях к «Борису Годунову» в восьмом томе академического полного собрания сочинений Пушкина (Л., 1935) свидетельствует, что песня, которую по указанию автора, то есть Пушкина, поет Варлаам в корчме («Как во городе было во Казани») «была ошибочно понята Мусоргским в его опере „Борис Годунов" как песня о взятии Казани» (т. VII, стр. 500). В действительности Пушкин имел в виду песню о молодом чернеце, которому захотелось «погуляти». Конечно, к беглому монаху песня такого содержания подходила несравненно больше. Эта песня находится в разных изданиях конца XVIII — начала XIX века — от сборников Чулкова и Новикова до нотного сборника Львова — Прача (в последнем под № 128; первый ее стих: «Что во городе было во Казане»).
Как же произошла у Мусоргского эта подмена одной песни другой? Следует думать, что произошло это по инициативе Стасова, и, вероятно, непреднамеренно. Ведь, как следует из выше цитированных слов самого критика, он искал для оперы народный текст «согласно короткому указанию самого Пушкина». По-видимому, песни о чернеце Стасов не знал, а приведенный в трагедии первый стих направил его внимание в сферу исторического фольклора и побудил искать текст о завоевании Казани. Весьма вероятно, это невольное для Стасова переключение с одного жанра народной песнн на другой оказалось «на руку» Мусоргскому: Варлаам ему представлялся не просто спившимся беглым монахом, а большой народной силищей, которую он раскрыл в сцене под Кромами. Песня о взятии Казани как бы предвосхищала и подготавливала образ Варлаама последней картины оперы.
Откуда же был взят народный текст о Казани для либретто «Бориса Годунова»? Стасов прямо не называет источника. Он глухо говорит, что где-то отыскал этот текст, который есть в «Древних русских стихотворениях» и других местах. Единственный упомянутый здесь источник бьет мимо цели: в «Древних российских стихотворениях, собранных Киршею Даниловым» песен о чернеце, которую нмел в виду Пушкин, нет, но имеется песня о взятии Казани (№ 28 — «Взятье Казанского царства»); однако это иной вариант сюжета, использованного Мусоргским. В каком же собрании нашел Стасов вариант текста, вошедший в либретто оперы? Какие это «другие места», на которые он намекнул в конце вышеприведенной цитаты?
Напомним, что среди авторских материалов, связанных с оперой «Борис Годунов», сохранился том Пушкина, содержащий только трагедию поэта. Эту книгу преподнесла Мусоргскому Л. И. Шестакова, когда композитор приступал к сочинению своего «Бориса». Между ее печатными страницами вклеены листы чистой бумаги, предназначенные для текста либретто. Этот трогательный подарок Мусоргский и использовал по назначению. На первых листах он записал начальный вариант либретто трех частей (впоследствии действий) оперы. Большая часть вплетенных белых листов осталась нетронутой.
Однако в самом конце книги, на последнем, сто семнадцатом, листе можно снова обнаружить запись Мусоргского. Это — слова народной песни о взятии Казани. (По-видимому, композитор поместил этот текст в конце как «заготовку», как материал для либретто.) Вот ее текст:
Про Казань
Он подходом подходил под Казань-городок.
А подкопы подкопал под Казанку-реку.
Что татары же по городу похаживали,
Что грозна царя Ивана Васильевича поддразнивали.
Что и тут-то наш грозен царь прикручинился,
Оп повесил буйну голову на правое плечо,
Утупил он ясны очи во сыру мать-землю,
Он велел ли, государь-царь, пушкарей сзывать,
Пушкарей созывать, зажигалыциков.
Он велел, сударь, скоро казнить, скоро вешати.
Не успел молодой пушкарь слово вымолвить,
Воску ярого свеча затеплилася.
Что и с порохом бочка загорелася.
Что побило татар сорок тысячей и три тысячи.
И далее Мусоргский указывает источник, из которого он выписал песенный текст:
из Худякова.
Сборник великорусских народ. истор. песен.